Россия
Статья рассматривает формы сотрудничества заключенных и администрации мест лишения свободы в 1920-е гг. Исследуются сельскохозяйственные колонии, исправительные трудовые работы и другие альтернативные виды отбытия наказаний. Анализируется общая либерализация уголовно-исполнительной системы в 20-е гг. ХХ в. Дается комплексная оценка организации культурного досуга в исправительных учреждениях: борьбе с неграмотностью и театральным постановкам. Приводятся примеры художественного творчества заключенных, направленные на поиски путей сотрудничества с администрацией мест лишения свободы. Отдельное внимание уделяется отпуску крестьян из заключения для осуществления сезонных полевых работ. Подобное уникальное явление имело значение для экономической жизни страны после Гражданской войны и интервенции. Более того, сезонный отпуск крестьян из заключения демонстрировал мировому сообществу прогрессивность советской исправительной системы.
администрация, заключенные, исправительный трудовой дом, сельскохозяйственная колония.
В законодательстве Советского Союза конца 1920-х гг. были регламентированы различные административные формы наказаний, свидетельствующие о либерализации российской уголовно-исполнительной системы. Прежде всего, данные мероприятия коснулись организации внутреннего режима мест заключения. Так, в Костромской губернии периодически принимали решение о замене тюремного заключения принудительными общественными работами. Причем учитывали классовое происхождение заключенного и незначительную тяжесть совершенного им преступления [12, с. 2].
Собственно исправительные трудовые работы становятся в исследуемый исторический период достаточно распространенной мерой наказания. Обычно данное наказание применялось к лицам, нарушавшим социалистический порядок. Исправительные трудовые работы происходили без заключения в местах лишения свободы. По замыслу его организаторов преступник проходил перевоспитание в рабочем коллективе. Получается, что его перевоспитывала производственная среда и рабочий класс, к которому принадлежали все на заводе или фабрике. Для исправтрудработников (название отрабатывавших общественные работы – авт.) в обязательном порядке проводились культурно-просветительские мероприятия. Более того, для исправтрудработников, перевыполнявших заводской план, ввели специальные денежные премии, что самым благотворным образом сказалось на производительности труда [5, с. 15].
Руководство местами заключения на протяжении 20-х гг. ХХ в. пропагандировало такую форму организации как сельскохозяйственная колония. Считалось, что именно участие в агропромышленных работах приведет к полному исправлению социальной девиации у заключенных, имевших пролетарское и крестьянское происхождение [19, с. 1]. Некоторые сельскохозяйственные колонии превращались в образцовые хозяйства. Достаточно привести в пример сельскохозяйственную колонию в Белоруссии «Звезда» с опытом агропромышленной деятельности, перенимавшимся другими артелями [16, с. 4]. Для исправтрудрабочих и заключенных сельскохозяйственных колоний в обязательном порядке вводились уроки физического воспитания. Именно занятия физкультурой, по мнению организаторов советской исправительной системы, должны были отвратить преступников от их замыслов [11, с. 21].
Еще более лояльная политика администрации мест заключения проводилась по отношению представителей крестьянства из многодетных семей. Повсеместно распространяется практика по отпуску заключенных крестьян для осуществления сезонных сельскохозяйственных работ [1, с. 1]. В Смоленской губернии вынуждены были даже ужесточить требования и ответственность сельских обществ к отпуску заключенных крестьян для осуществления сезонных сельскохозяйственных работ. Дело в том, что довольно часто из мест заключения стали отпускать заключенных крестьян, не имевших многодетные семьи [15, с. 5].
Можно сделать вывод, что советская исправительная система в конце 20-х гг. ХХ в. искала новые формы либерализации уголовно-исполнительной системы и, с учетом этого, модификации уголовно-исполнительного законодательства. Основой для данного направления деятельности стала юридизация идеи трудового перевоспитания и гуманизма в отношении представителей рабочих и крестьянства как трудящихся классов. Настоящий пролетарий благодаря собственной классовой сознательности в период исправительных трудовых работ должен был прийти к мысли о том, что он является неотъемлемой частью советского общества. В то же время сельскохозяйственная колония существенно отличалась в лучшую сторону от других мест заключения.
Развивались новые формы сотрудничества администрации мест заключения и подопечного контингента. Прежде всего, речь шла об организации многочисленных форм культурного досуга и образовательных программ для заключенных. Некоторые оркестры в исследуемый период, как, например, коллектив таганской тюрьмы, становились настоящими профессиональными коллективами и продолжали свою работу уже после освобождения его участников. Театральные постановки целого ряда исправительных трудовых домов пользовались успехом у широкого круга зрителей. Советские места заключения ежегодно рапортовали о том, что среди заключенных полностью побеждена неграмотность. В жизнь исправительно-трудовых учреждений с целью просвещения активно внедрялись радио и кино. Новой формой работы стало желание самих надзирателей общаться с заключенными в вежливой форме и устанавливать контакт с контингентом [15, с. 4]. Надо отметить, что в специальных изданиях администрация тюрем выступала за гуманизацию повседневной работы тюремного надзирателя [15, с. 6]. Сами надзиратели в специализированных изданиях делились опытом работы с контингентом со своими коллегами. Представители администрации призывали заключенных исключить из их жизни присущие им пороки. Так, в «Ярославском изоляторе специального назначения» администрация боролась с нецензурной бранью, которую позволяли себе женщины-заключенные, работавшие в прачечной [17, с. 5]. Отдельно отметим безуспешные попытки администрации мест заключения заменить традиционную для заключенных карточную игру шашками и шахматами [14, с. 2]. Обсуждался в ходе лекций представителями администрации и всегда злободневный для лиц, находящихся в заключении, половой вопрос [7, с. 4]. Администрация мест заключения в рамках просветительской работы активно вела антирелигиозную пропаганду, что отвечало тенденциям и правового регулирования, высмеивая поведение верующих заключенных, в чем особенно преуспели надзиратели Тульского губернского места заключения [7, с. 2]. Одновременно порицалось поведение священников, находившихся в заключении, и продолжавших отправлять религиозные обряды. Причем наиболее агрессивно настроенные заключенные в Тульском губернском месте заключения даже пытались помешать священнослужителям во время молитвы [18, с. 4]. Надо сказать, что данная деятельность находила всестороннюю поддержку и понимание со стороны администрации мест заключения. Многочисленные лекторы в рамках просветительской работы разъясняли, что дала советская власть и лично В.И. Ленин и его последователи заключенным, в указанном ключе анализировалось и советское законодательство. Они говорили о том, что советские места заключения самым радикальным образом отличаются от буржуазных тюрем. Именно в советских местах заключения администрация проводила воспитательную и образовательную работу. В то же время в буржуазных тюрьмах помимо священника не существует никакой культурной и просветительской деятельности для лиц, находящихся в заключении [21, с. 4]. Последнее обстоятельство нашло наглядное подтверждение в
Если говорить о демократичности и открытости периодических изданий советской исправительной системы в 20-х гг. ХХ в., то надо признать абсолютные достижения по сравнению с предыдущим и последующим историческими периодами. Чего только стоит публикация достаточно смелого, с точки зрения нравственности, стихотворения «Страстная дружба» с припиской автора «посвящаю голубому Коле» в журнале заключенных Пермского исправительного трудового дома и изолятора «Пробуждение»: «Страстная дружба (посвящаю голубому Коле)
Ой, тоска – ты израненный путь!
Ой, тоска, высоко поднялась ты,
Я устал… Я хочу отдохнуть,
Но сгораю лазоревой страстью» [10, с. 7].
Администрация исправительных учреждений уже в повседневной жизни пыталась рассмотреть ростки будущей демократической тюремной системы и возможности модификации уголовно-исполнительного законодательства в указанном ключе. Весьма показательно стихотворение, опубликованное в журнале Симбирского губернского исправительного трудового дома «Заключенный»:
«Как во славном во граде славянском,
Что зовется дворянским гнездом,
Одиноко на тракте сызранском
Поднимается каменный дом.
Управляющий бдительным взором.
Постояльцев усердно хранит.
И живут здесь всегда под запором.
У дверей же охрана стоит.
Вдалеке от свободы и света
Занимаются люди трудом,
И зовется гостиница эта
"Трудовой Исправительный Дом".
Двери хода широко открыты.
И на вывеске лозунг такой:
"Придите все воры, бандиты,
И обрящете мир и покой"» [6, с. 8].
При таком творческом сотрудничестве администрации исправительных учреждений с поднадзорным контингентом верится в искренность стихотворения «Воспитателю», опубликованного в журнале заключенных Вятского исправительного трудового дома «За железной решеткой»: «Воспитателю.
Для нас, в неволе заключенных,
Вы были другом и отцом,
В минуты горести и скуки
Делились ласковым словцом.
Ваше брошенное семя
Пусть принесет обильный плод,
Преступником не будет боле,
Кто на свободу жить пойдет» [13, с. 75].
Заключенные участвовали в политической жизни в Советской России. Вот стихотворение «На смерть В.И. Ленина», написанное осужденным П. Махневым:
«Пусть умер вождь! Его идеи
В стране свободной не умрут,
Все победит рабочий гений,
Все победит упорный труд!» [8, с. 7].
В рамках участия в международной политической жизни было издано стихотворение заключенного Льва Горина, посвященное германским рабочим социалистам, находящимся в тюрьме:
«Вы жертвы террора, насилия, мести,
Страдальцы во имя великой борьбы,
Поборники правды, поруганной чести
Не падайте духом! Ведь вы не рабы!» [4, с. 17].
Заключенные даже выражали в поэтической форме изменения, произошедшие в исправительно-трудовой системе в первые годы советской власти: «Раньше и теперь.
Замок мрачный и суровый –
ты живых могилой был;
все, кто шел сюда здоровый, –
живым трупом выходил.
Труд с искусством здесь шагают,
отбивая мерный такт:
день чертят, куют, строгают,
ночью читка иль спектакль.
Курсы, студии и школа –
все к себе манит, зовет,
в бывшей церкви – клуб открыли
отдых каждый в нем найдет.
В замке песня раздается,
Гармонируя с трудом –
Не тюрьмой теперь зовется
Замок, а Исправтруддом» [22, с. 7].
Часто в стихотворном творчестве звучали мотивы, рассказывающие о настоящей системе перевоспитания советской исправительно-трудовой системы: «Вступающим в Соловки».
«Здесь пройдя через горн очистительный,
Через бодрый, сознательный труд,
Вы поймете, что путь принудительный,
Был единственный правильный путь» [3, с. 39].
Таким образом, организационные и юридические меры по либерализации советской исправительной системы, имевшие место в конце 1920-х гг., нашли яркое отражение в художественном творчестве заключенных. Нельзя не учитывать, что в рамках осуществления данного направления деятельности администрация мест заключения осуществляла для подопечного контингента широкую культурно-просветительскую программу, что благотворно сказалось на развитии художественного творчества в специализированных изданиях Наркомата внутренних дел.
1. Бродский Н.А. Об отпусках заключенных (В порядке предложения) / Н.А Бродский [Текст] // Допровский работник: Двухнедельная газета Управления исправительно-трудовых учреждений УССР. – май 1928 г. – №5. – С. 1.
2. Г.В. «Наш ответ Чемберлену» [Текст] / Г.В. // Наша жизнь: ежемесячная газета учебно-просветительской части и культурно-просветительской комиссии заключенных Смоленского губернского изолятора. – 1927. – №27. – С. 3–7.
3. Глубоковский Б. Соловки в поэзии «соловчан» [Текст] / Б. Глубоковский // Соловецкие острова: Орган Управления Соловецкими лагерями особого назначения ОГПУ. – 1925. – Кн. 6. – С. 39.
4. Горин Л. Заключенным братьям в германских тюрьмах [Текст] / Л. Горин // Мысль заключенного: Журнал учебно-воспитательной части Витебского окружного исправительно-трудового дома и его филиальных отделений. – 1924. – № 7. – С. 17.
5. Г-ский А. Цели и задачи с/х колоний [Текст] / А. Г-ский // Допровский работник: Двухнедельная газета Управления исправительно-трудовых учреждений УССР. – 17 февраля 1927 г. – № 17. – С. 1.
6. Кадурин А. Раньше и теперь [Текст] / А. Кадурин // Пробуждение стен: Литературно-научно-художественный журнал Царицынского губернского исправительного дома. – 1922. – № 1. – С. 5–7.
7. Крючков. Что сделал Ленин для заключенных? [Текст] / Крючков. // Наша жизнь: ежемесячная газета учебно-просветительской части и культурно-просветительской комиссии заключенных Смоленского губернского изолятора. – 1926. – №2. – С. 2–4.
8. Махнев Л. Заключенный. На смерть Ленина [Текст] / Заключенный. П. Махнев // За железной решеткой: журнал Вятского исправительного трудового дома. – 1924. – № 1. – С. 7–8.
9. М.К. Религиозный дурман / М.К. // Наша газета: орган заключенных Тульского губернского места заключения. – 1927. – №3. – С.2.
10. Николай З. Страстная дружба (голубому другу Коле) [Текст] / Н. Золотухин // Пробуждение: Литературно-художественный, общественно-политический, и научно-популярный ежемесячный журнал заключенных Пермского исправительного трудового дома и изолятора. – 1926. – № 1. – С. 5–7.
11. Пелейченко В. В здоровом теле здоровый дух: значение физкультуры вообще и в частности в ДОПРах [Текст] / В. Пелейченко // Культаробтник: журнал культпросветчасти 2-го отделения Харьковского объединенного ДОПРа. – 1928. – № 1. – С. 17–21.
12. Рогозин Новый курс карательной политики [Текст] / Рогозин // Путь к исправлению: ежемесячная газета Костромского объединенного исправдома. – 16 декабря 1928 г. – С. 1–2.
13. Таныгин М. Воспитателю. / М. Таныгин. // За железной решеткой: журнал Вятского исправительного трудового дома. – 1924. – № 2 –3. – С. 75–77.
14. «Глаз» Исправдомоское зло [Текст] / «Глаз» // Творчество заключенного орган учебно-воспитательной части МЦИДа. – 1928. – №3. – С. 2 – 4.
15. Всем начальникам мест заключения Смоленской губернии и прокурору Смоленской губернии, смоленскому изолятору [Текст] // Наша жизнь: ежемесячная газета учебно-просветительской части и культурно-просветительской комиссии заключенных Смоленского губернского изолятора. – 1926. – № 11. – С.2 – 6.
16. Колония «Звезда» [Текст] // Творчество заключенного орган учебно-воспитательной части МЦИДа. – 1928. – № 5 – 7. – С.2 – 4.
17. Комкор «Луч». Мат расцвел [Текст] / «Луч» Комкор // Воспитатель: периодический орган заключенных Ярославского изолятора специального назначения. – 1926. – №8. – С. 4 – 5.
18. Кошачья музыка [Текст] // Наша газета: орган заключенных Тульского губернского места заключения. – 1930. – № 15 – 16. – С. 4.
19. Организаторы ударных бригад. [Текст] // За трудовое перевоспитание: Ежемесячное издание Московского городского отделения исправительно-трудовых работ. – 1933. – № 2 – 3. – С. 14–15.
20. Норвежская рабочая делегация в 1-ом Исправдоме [Текст] // К новой жизни: еженедельная газета лишенных свободы Первого ленинградского исправдома. – 25 сентября 1927 г. – С.1–2.
21. Половой вопрос в местах заключения (В порядке обсуждения) [Текст] // За новый путь: орган воспитательной части Калужского губернского исправительного дома. – август-сентябрь. – 1928. – № 5 – 6. – С. 2 – 4.
22. Пролог [Текст] // Заключенный: Симбирский губернский исправительный трудовой дом. – 1924. – № 1. – С. 6 – 8.
